«Все девушки воплощают на сцене единый образ. Брусникина отметила, что в спектакле неважно, с кем происходит действие, поэтому в нем нет образа киргизской крестьянки, как в повести Айтматова. В сценографии авторы также намеренно не обращаются к национальным мотивам. По решению художника Вероны Злой, поле было воссоздано на потолке. «Это круг, водоворот, воронка, — поясняет идею Брусникина. — Есть конкретные места в тексте, когда героиня видит в небе дорогу соломщика, и это ее мечта. Можно много разных решений и символов считывать».

«На сцене, залитой золотым светом, семеро женщин в черном. Все они, кроме Александры Урсуляк, выпускницы одного курса Дмитрия Брусникина и Романа Козака. Все они играют одну роль — крестьянки Толгонай, которая на глазах зрителей переходит свое «поле», полное ухабов и ям, страшных потерь — но и цветов (они «растут» прямо над сценой). Каждая из актрис — это определенный возраст Толгонай, от юности до глубокой старости.

«Поле» — о том, как бессильно отчаяние перед величием силы жизни. О том, как прекрасно то, что может нестерпимо сильно болеть и причинять мучения. Спектакль «Поле» мог бы полноправно называться «Жизнь», потому что именно о жизни — прожитой и прочувствованной, полнокровной и хрупкой — получился этот рассказ».

«Здесь поле — это небо, а небо — растущие вверх ногами цветы. «Эй, солнце, вот моя жена» — как же сосчитать, сколько любви в этих словах? А сколько боли во фразе — «вдовы мы, мама»? Пять совершенных красавиц в черных платьях говорят, кричат и плачут по очереди — словно передают эстафету. Они все — одно лицо. Это монолог, но ты ни на минуту не задумываешься, что ответишь следом, как бывает во время скучного разговора. Чудес здесь нет, но жизни — много».